Он почувствовал, как взлетает вверх, потом падение, удар, боль до колотья в затылке и, как во сне невозможность ни вдохнуть, ни выдохнуть, еще раз боль, вонзившаяся горящими иглами в грудь, и он покатился куда-то вниз, в темноту. Ему казалось, что его тело, как тряпичная кукла, безвольно размахивая набитыми ватой руками и ногами и мотая раскрашенной головой крутится на месте, то подпрыгивая над бешено вращающейся под ним землей, то глухо ударяясь о нее. Потом вращение замедлилось, кукла окончательно припечаталась к теплому и сырому дерну, потом ее протащило несколько метров еще куда-то, и он ощутил на зубах песок, прохладную землю и вкус травы. В этот момент тело окончательно вернулось к нему.
Из черноты проступили звезды. Он различил клубящуюся дымку и сразу после этого – множество мелких и крупных кристалликов. Звезды. Живые, пульсирующие. Потом по краям соткалась и отделилась от них черная, глухая с неровными краями тень. Деревья. Непроницаемые кроны деревьев.
Антон лежал навзничь, лицом к ночному небу. Он чувствовал спиной сырой холодок травы, где-то под лопаткой давила то ли ветка, то ли камень. По щеке пробежал, щекоча, муравей. Антон услышал голоса.
Мужские голоса. Они звучали откуда-то сверху, оттуда, где не было звезд, где густилась тень. Там же вскоре вспыхнул луч света и, покачиваясь, стал приближаться.
Антон перевернулся на живот и выплюнул забившую рот траву. Он пополз в сторону от шарящего по траве луча фонарика. В какой-то момент его рука провалилась в пустоту, и он нащупал бетонную стену трубы.
* * *
Майя с досадой посмотрела на часы. Она досадовала на саму себя: это ведь надо, уже восемнадцать минут как она сидит в этом кафе, а его все еще нет! Давно надо было встать и уйти! Что же она совсем конченная и никуда не годная дура, чтобы дожидаться опаздывающего на свидание кавалера?! Ну да, не везет ей со знакомствами, но, в конце концов, кроме мужиков есть и другие ценности в жизни! Уже девятнадцать минут… Та-а-а к! Надо бы с собой разобраться, как это она себя загнала в такую западню? И, главное, с чего бы это? Красивая, очаровательная, можно сказать, чертовски очаровательная!.. А вменяемые и симпатичные мужики все равно обходят ее стороной. Нет, не так! Симпатичные, они, как правило, не очень вменяемые. Либо помешены на себе, либо – только и, прежде всего на себе!.. Вменяемые настолько несимпатичны, что хочется купить им билет на самый-самый дальнего-следования-поезд, лишь бы больше не встречаться с их тусклым, рыбьим взглядом и не слышать их самовлюбленного занудства. Господи! Как сложно жить красивой и умной! Да еще угораздило заняться психологией!.. Вот ведь показалось, наконец, встретила что-то среднее между своими ожиданиями (надо, подруга, честно признаться, излишне завышенными!) и унылой действительностью. Встретила! Сдержанно, контролируемо обрадовалась и начала вить тонкую нить отношений. Кропотливый, как у сапера труд… Старше! От этого никуда не деться, старше ее, но пусть бросит в меня камень, кто сам никогда не отчаивался!.. Рассудительный, но не рассудочный. Подолгу молчит. Сама знаю, что чаще всего молчат от отсутствия мысли, но все равно понравился!.. Уже двадцать две минуты!..
Майя обвела глазами зал. Столики на двоих вдоль стен. Вечер пятницы, полно народа. Все сидят парами, и только она одна торчит как печная труба на пепелище, без слов всем рассказывая, как у нее «обломился» и провалился весь этот вечер, черт его дери!.. Надо выпить! В конце концов, я взрослая и могу себе позволить: «хочу печенье ем, хочу – халву!» Что за вкус?!…Кампари с апельсином… Как раз под настроение: горчит, кружит голову и в глазах – томная грусть… Такие вот глаза были у этого парня археолога… Грусть, горечь и кружиться голова… Наглец! Мало того, что меня в грош не ставит, так еще и позвонил, чтобы ткнуть мне в глаза своими успехами! Вот мол, какой вы, Майя Валентиновна, хреновый психолог!.. Да подавись ты своими успехами!.. Глаза хорошие… Вот ведь, что за судьба?! Хороший парень, и тот – пациент!.. А нам с пациентами – ни-ни!.. Господи, уже тридцать минут жду…
На столике между стаканом с остатками коктейля и подсвечником запрыгал и затрещал мобильный телефон.
Сделав строгое и холодно-пренебрежительное лицо, Майя раскрыла «книжку» телефона и отстраненно спросила:
– Да, Валерий? – в полной уверенности, что звонит не явившийся кавалер.
То был не провинившийся Валерий, а непонятно кто. Надтреснутый голос, дыхание прерывистое.
– Майя, нужна ваша помощь.
– Да кто вы?.. – пытаясь представить, как номер ее телефона оказался у незнакомого мужчины, спросила Майя.
– Майя Валентиновна, это Антон… Помните, ваш клиент.
– Господи, Антон, что случилось? Вы где? – всполошилась Майя, потому что услышала пугающие затравленные интонации.
– У меня кажется глюки… Я, наверное, сорвался… Я боюсь, я очень боюсь!.. Вы не поверите, меня хотят убить… – голос слабел.
– Антон! – почти крикнула Майя. Девушка за соседним столиком осуждающе покачала головой.
Майя решительно поднялась:
– Антон, быстро говорите, где вы? Я сейчас приеду за вами!..-
– Говорите тише!.. чтобы… чтобы они не слышали… посмотрите внимательно, их там нет?
Еле сдержавшись, Майя сказала, как можно спокойнее:
– Их здесь нет!
– Торговый центр «Подиум», второй этаж, я к вам сам подойду – прошелестел телефон и умер.
«Подиум» находился на окраине города, в спальном районе. Центр работал допоздна, и сейчас вечером в конце недели люди бродили по ярко освещенным этажам, глазели на витрины, набивали ленивые рты попкорном и наполняли здание неспешным варевом праздной толпы.
Встав на эскалатор и медленно поднимаясь на второй этаж, Майя стала озираться по сторонам, пытаясь выискать среди гуляющих, долговязую фигуру своего пациента.
Внутренняя часть здания представляла собой широкий колодец, вдоль стен которого располагались магазины с множеством полуобнаженных неподвижных манекенов. Их серые, изломанные, словно телесными муками, тела были драпированы яркими лоскутами одежды и кривлялись в бесконечных мельтешащих отражениях витрин.
Свободное, до четвертого этажа пространство «колодца» позволяло рассмотреть людей почти сразу на всех этажах. Антона не было видно нигде.
Она шла вдоль хромированного поручня, отделявшего ее от пропасти проема, и беспокойно озиралась по сторонам.
– Майя!.. – услышала она откуда-то сверху. Подняв голову, она увидела Антона, который стоял на противоположной стороне «колодца» этажом выше и показывал ей на эскалатор – «Спускайся!». Через мгновение, когда она снова повернула к нему голову, Антон уже исчез.
Спустившись и беспомощно озираясь по сторонам, она топталась возле магазина «Л’Этуаль». Внезапно кто-то схватил ее сзади за руку и потащил к выходу из центра. Это был Антон.
Стремительно лавируя в толпе, они почти выбежали из здания, и Антон, не сбавляя шаг, потащил ее дальше, к освещенной улице.
– Постойте!.. Куда мы несемся?.. Антон!.. – она сделала попытку высвободить руку. Ее попутчик только крепче прижал ее к себе, почти приобнял, и Майе пришлось засеменить рядом, мелко и быстро перебирая ногами, чтобы поспевать за его широким шагом.
– Нельзя задерживаться на одном месте, – убежденно и горячо проговорил Антон.
– Куда мы… куда мы несемся? – нужно было вывести его из несомненно навязчивого состояния и направить его мысли в какое-нибудь рациональное русло.
– Антон, давайте остановимся и все обсудим.
Не сбавляя шаг и волоча ее за собой, Антон ответил, словно все уже давно продумал:
– Мы едем к вам. Они не знают вашего адреса. Мой адрес они наверняка уже узнали и ждут там.
Майя, поразмыслив, решила, что ничего вразумительного на ходу она все равно сказать не сможет, и поэтому лучше уж, действительно, к ней домой, чем… В общем… там будет видно.
Так они зашли в метро: он, крепко прижимая ее к себе, она – покорно семеня рядом. В полупустом вагоне сели рядом – Антон так и не выпустил ее руку. Он заснул мгновенно, словно где-то у него внутри выключили свет. Завалившись в угол и склонив голову на плечо, он спал. На шее были видны комочки земли и возле кадыка прилепилась травинка. Шов майки на левом плече разъехался, сквозь прореху было видно острое плечо с рельефом мышцы. Худые полусогнутые ноги в испачканных землей джинсах перегородили проход вагона. Детские веснушки мелкой пылью усеивали его лицо с заостряющимся книзу подбородком, просыпались на шею и устремлялись звездным водопадом дальше за ворот и еще дальше.
– Господи, о чем я думаю! – Майя постаралась сосредоточиться.
– Первое – это дать ему выспаться. Потом, попробуем разговорить. В крайнем случае… нет, галоперидол – это себя не уважать! Тогда уж сразу – «скорую»! Нет, крайнего случая не будет!
